«Ох!» пробормотала она поднимаясь, потирая пульсирующие виски и ощущая протесты желудка.

Сколько же вина они выпили?

Она пробралась на кухню и сощурилась на солнце, распахивая окна. Она развела огонь в печи, затем открыла кладовку и в рассеянном свете задумчиво посмотрела на сосиски на крюках, длинные полоски соленой (рыбы), бочки с мукой, солью, сахаром, рисом, маленькую корзинку увядших овощей.
На полке лежали все еще теплые яйца, значит, Тай-Тай должны быть уже встала и делает свою работу, что было не так уж и обычно.

И там стоял антикварные обитый кожей шкафчик для специй ее матери с семьюдесятью восьми бутылочками семян и высушенных листьев.

Все что ей нужно.

Мере-Глим прибрел через несколько минут после того, как чеснок и острый перец погрузились в масло, и воздух стал едким и пряным.

«Мне слишком плохо, чтобы есть» пожаловался он.

«Ты съешь это» сказала ему Анаиг. «И тебе это понравится. Старая Тэни когда-то готовила это для отца, до того как мы больше не смогли ее себе позволить»

«Если это так, то почему оно каждый раз разное? В прошлый раз там были арахис и маринованная свинина, а не острый перец и чеснок»

«У нас не осталось маринада для свинины», ответила она «Здесь важны не определенные ингредиенты, а принципы сочетания, баланс эссенций, приправ, масел и трав.

Говоря это, она добавила специи, которые перед этим немного перетолкла в ступке, и earthy ароматы кориандра, кардамона, семян манжетки и имбиря поплыли по кухне. Она добавила две горсти дробленого риса, немного перемешала его, залила полстаканом кокосового молока, и оставила закипать, прикрыв горшок крышкой. Когда пюре было готово, она разлила его по чашкам и добавила ломтики колбасы из оленины, ветчину и корочку маринованного арбуза.

«Выглядит отвратительно», сказал Мере-Глим.

«Еще не готово» сказала она. Она разбила два яйца и добавила их сырыми в каждую чашку.

Глим вскинулся и его язык показался изо рта. «Гусиные яйца?»

«Ага»

«Может я это и попробую»

Она поставила чашку перед ним и, после пробного глотка, он принялся с увлечением её опустошать. Аннаиг занялась своей.

«Я уже чувствую себя лучше», сказал Мере-Глим

«Видишь?»

«Да, да»

Она отпила еще немного.

«И так, расскажи мне еще об этом «парящем городе»», сказала она. «Когда он должен прибыть сюда?»

Айкс сказал, что они обошли его на три дня и он ни разу не изменил курса, до того, как они наконец-то поймали ветер, нужный чтобы по настоящему оторваться от него. Он направлялся прямо сюда, сказал он, и прибудет завтра, скорее всего ранним утром, если прибудет, конечно же.

«»И что, как он считает, это было?»

«Большой обломок скалы, похожий на волчок. Они видели строения на его ободе. Корабельному заклинателю ветра это не понравилось. Едва дождался того, как они добрались до порта и быстро покинул город верхом.»

«А что так не понравилось заклинателю ветра?»

«Он все время повторял, что с этим, что-то не так, что ни какая его магия не могла ничего сказать об этом. Сказал, что оно пахло смертью»

«Кто-нибудь рассказал Организму?»

«Никогда не пойму вас двоих, когда вы вместе.» раздался мягкий шепот. Она обернулась к двери и обнаружила своего отца стоящего там. «Это пахнет неплохо» он подошел. «Не поделитесь?»

«Конечно, Тэйг» ответила она. «Я много приготовила»

Она наполнила и передала ему чашку. Он съел полную ложку и закрыл глаза»

«Лучше, чем у Тенитар» сказал он «Всегда была на кухне, не так ли? Ты хорошо училась»

«Ты знаешь что-нибудь об этом?» Сказала Анаиг, немного нетерпеливо. Ее всегда нервировали разговоры с отцом, и она знала, что так быть не должно, и это нервировало ее еще больше. Но его голос звучал так слабовольно, как будто весь его дух вытек из него.

«Я не шутил» сказал он. «Вы были такими с детства. Я могу разобрать несколько слов там и здесь…»

Аннаиг отмахнулась от старой жалобы. «Этот… летающий город, который, видимо, направляется к нам. Ты знаешь что-нибудь о нем?»

«Я знаю россказни.» вздохнул он. «Все началось с Урвена…»

Аннаиг закатила глаза. «Сумасшедший старый священник Псижик. Или как они себя там называют.»

«Он сказал что почувствовал что то на глубокой воде, какое то движение. Ну да, он не нормальныйи Ан-Ксилил был раздражен, особенно archwarden Кваджалил, поэтому его удалили. Но потом пришли донесения с моря, и Организм выслал несколько разведывательных кораблей»

«И?»

«Они все еще там, возможно преследуют призрак. К тому же, Урвен распространяет свое сообщение в доках. Не удивительно, что морякам чудится разное.

«Корабль моего кузена отправился из Анвила три недели назад», сказал Мере-Глим «И он не разговаривал с Урвеном.»

Лицо ее отца странно напряглось, так же, как когда он пытался что-нибудь скрыть.

«Тэйг!» сказала она.

«Ничего» ответил он. «Не о чем беспокоиться. Если бы опасность была, Ан-Ксилил встретил бы ее с той же мощью, что выдворила Империю из Чернотопья и Данмеров из Морровинда. Но что может летающему городу понадобиться от Лил-мота?»

«Что говорит Хист?» спросила Аннаиг.

Ложка застыла на мгновение, на полпути к губам его отца, затем двинулась дальше.
«Тэйг!»

«Городское дерево сказало, что не о чем беспокоиться.»

Мере-Глим издал высокий, пронзительно жужжащий звук и захлопал глазами. «Что ты имеешь в виду? ‘Городское’ дерево?» Он замялся, будто сказал слишком многое.

«Ошметки Лорхана, Глим.» выругалась Аннаиг. «Мы здесь не гости, знаешь ли»

Он кивнул. Она ненавидела, каким он становился, когда говорил на чистом Тамриэльском. Ка будто это говорил не он.

«Просто, Хист, они все… едины. С одним разумом. Так зачем упоминать именно городское дерево?

Глаза ее отца ненадолго забегали бесцельно, и он снова вздохнул. «Ан-Ксилил в Лилмоте говорит только с городским деревом.»

«В чем разница?» Спросила Аннаиг. «Как сказал Глим, они все едины в корне, правильно? Значит то что говорит городское дерево, это то, что говорят все они.»

Лицо Глима окаменело. «Может и нет», сказал он.

«Что это значит?»

«Аннаиг…» начал ее отец. Его голос звучал напряженно.

Когда он не продолжил спустя несколько мгновений, она развела руками. «Что, Тэйг?»

«Цветочек (thistle), это может быть отличным временем для тебя, чтобы навестить твою тетю в Лейавине. Я думаю, тебе все равно придется это сделать. Я через многое прошел, откладывая деньги на поездку, и корабль отходит на рассвете»

«По мне это звучало, как беспокойство, Тэйг. Звучит так, как будто ты думаешь, что что-то не так.

«Ты, это все, что мне осталось для беспокойства» сказал старик. «Даже если риск не велик… он развел руками, но избегал ее взгляда. Затем, его лоб разгладился и он поднялся. «Мне нужно идти. Я призван к Организму этим утром. Я увижу тебя сегодня, и мы сможем обсудить это подробнее. Почему бы тебя не упаковать вещи, на случай, если решишь отправиться в поездку?»

На мгновение он увидела отца; Лейавин был на расстоянии путешествия океаном, но оттуда она могла попасть в Империал Сити, даже если бы все, что у нее осталось, это собственные ноги. Может быть…

«Может Глим пойти?»

«Мне жаль, я заплатил лишь за одного пассажира» ответил он.

«Я бы все равно не пошел» сказал Глим.

«Хорошо» сказал ее отец. «Я ухожу. У меня есть обед, доставленный из Коквины, Цветочек (thistle)
Сегодня не придется готовить. И мы поговорим об этом»

«Хорошо, Тэйг» сказала она.

Как только он был вне приделов слышимости, она подняла палец на Мере-Глима. «Отправляйся в доки и посмотри что может сказать сумасшедший священник, а также все что сможешь выяснить. Я отправляюсь в лавку Хекуа.»

«Почему к Хекуа?»

«Мне нужно поработать над моим новым изобретением»

«Ты имеешь в виду свое зелье падения?»

«Оно спасло наши жизни» заметила она.

«Если можно так сказать» сказал Глим, «почему, во имя гниющих колодцев, тебя беспокоит способность летать на этот раз?»

«Как мы еще сможем попасть на летающий остров? С помощью катапульты?»

«Ооо…» протянул Мере-Глим «О нет»

«Посмотри на меня, Глим» сказала Аннаиг.

Медленно, нехотя, он подчинился.

«Я люблю тебя, и очень бы хотела, чтобы ты был со мной, но если ты не хочешь идти, не стоит. Я не собираюсь подвергать тебя опасности. Но я пойду, Ксу?»

Он задержал ее взгляд на мгновение, а затем его ноздри сократились.

«Ксу» сказал он.

«Встреть меня здесь в полдень»

_____________________________________________

Следуя Лилмотскому длинному спуску к заливу, который Имперцы назвали Олиис, Мере-Глим чувствовал, как затянутое облаками небо мягко давит на него, на деревья, на древнюю булыжную мостовую. Он задумался, точнее сказать, освободил свой разум, позволив ему выскользнуть из речи в смутное озарение чистого мышления.

Слова облекали мысль формой, загоняли в клетку, заковывали в цепи. Жел – язык его предков – был языком ближе всего подходящим к настоящей мысли, но даже Аннаиг – которая знала Жел настолько, насколько его мог знать тот, кто не от корня – ее горло не могло производить все звуки правильно, не могло передавать все оттенки смысла настолько, чтобы он мог по-настоящему общаться с ней.

На самом деле он был четырьмя личностями. Мере-Глим, Аргониан, когда он говорил на языке Империи, который загонял его мысли в людские формы. Когда он говорил с матерью или он был Вузилул Саксхлил. Когда он говорил с Саксхлил из глубокого леса, или даже с членом Ан-Ксилила, он был Лукиул, «уподобившийся», потому что его семья слишком долго жила по Имперским законам.

Когда он говорил с Аннаиг, он был кем-то другим, не чем-то между двумя, но сильно отличающимся от обоих. Глимом.

Но даже языку, который они делили, было далеко до истинной мысли.

Истинная мысль была близка корню.

Хист было множество, и они были одним. Их корни, уходившие глубоко в черную почву и мягкий белый камень Чернотопья, соединяли их, и тем самым, соединяя всех Саксхлил, всех Аргониан. Хист давал его народу жизнь, форму, цель. Это Хист прозрел тени кризиса Обливиона, это он позвал их обратно в топи, победил силы Мехруна Дагона, загнал Империю в море, и опустошил земли их древних врагов в Морровинде.

Хист был одним разумом, но так же как он был четырьмя сущностями, разум Хиста мог иногда ускользнуть от себя. Это случалось раньше. Это случалось в Лилмоте.

Если городское дерево отделилось, а вместе с ним и Ан-Ксилил, что это могло значить?

И почему он собирался сделать то, о чем его просила Аннаиг, вместо того чтобы попытаться выяснить, что происходит с деревом, чей сок сформировал его?

Но он этим и занимается, не так ли?

Он остановился и заглянул в выпуклые каменные глаза Ксхон-Мехл Рыбака, бывшего, когда-то Верховным Лордом Органа Лилмота. Теперь, все что от него осталось видно, это верхняя часть головы. Остальная его часть затонула, как и большая часть древнего Лилмота, в мягкой,смещающейся почве, на которой был построен город. Если бы кто-нибудь мог проплыть сквозь грязь и землю, то он нашел бы множество Лилмотов прямо под своими перепончатыми ногами.

Перед его глазами возник образ; великая ступенчатая пирамида Икстаксх-стизил-мехт. Только самая верхняя комната все еще выступала над илом, но Ан-Ксилил раскопал её, комнату за комнатой, откачав воду и наложив магику чтобы предотвратить её возвращение. Как будто они хотели двигаться назад, а не вперед. Как будто что-то тянуло их назад, в тот древний Лилмот…

Он остановился, осознав, что все еще шел, даже не зная точно куда, но вдруг осознал это. Его подсознание привело его сюда.

К дереву. Или его части. Городскому дереву, как говорили, было три сотни лет, и его корни и отростки обвивали большую часть нижнего Лилмота, и здесь был корень размером с его бедро, пробивавший себе путь сквозь каменную стену. Все остальное вокруг него стало зыбким, расплывчатым, но как только он положил свою перепончатую руку на грубую поверхность, цвета стали ярче и сфокусировались.

Он стоял, уже не видя разваливавшиеся, гниющие Имперские склады, но вместо них вокруг был город чудовищных каменных зиккуратов и статуй уходящих в небо, место славы и безумия. Он чувствовал, как город дрожит вокруг него, чувствовал запахи аниса и жженой корицы, слышал монотонное пение на древних языках. Его сердце странно заколотилось, когда он увидел две луны, поднимавшиеся над легкой дымкой и туманом стелющимися по улицам, и воду, вздымавшуюся под ними, вокруг них, уходящую в небо.

Его мысли слились воедино.

Он не был уверен, сколько времени прошло, пока его разум снова не разделился, но его рука все еще находилась на корне. Он поднял ее и отступил, и после нескольких глубоких вдохов начал идти, и в глубокой ночи окружавшей его, массивные структуры смягчились, утончились, и почти исчезли, пока он снова не оказался в Лилмоте, где было рождено его тело.

Почти исчезли. Но теперь он чувствовал его, зов, который почувствовал Ан-Ксилил, и он осознал, что часть его уже знала о нем.

Он знал и кое-что еще. Дерево отрезало его от видения, до его окончания.

Это вызывало тревогу.

Чайки наводнили улицы возле портового района, словно крысы, большинство слишком жадные или глупые, чтобы убраться с дороги, когда он пробирался обходя рыбьи потроха, разбитых крабов, медуз и водоросли. Здания здесь были наполовину облеплены ракушками. Эта часть города просела так низко, что во время двойного прилива её сильно затапливало. Сами доки плавали на поверхности воды, прикрепленные к длинному массивному молу, чей фундамент был древним, как само время, а верхний слой известняка был добавлен в прошлом году. Он поднялся по central ramp наверх. Здесь был город внутри города; с тех пор как Ан-Ксилил запретил въезд в город всем, кроме зарегистрированных чужеземцев, рынки были наводнены народом. Тут, торговец рыбой держал камбалу за хвост, торгуя из единственного ящика серебристокожего улова. Там, длинный ряд навесов со знаком Коловианских торговцев предлагающих безделушки из серебра и латуни, горшки, столовые приборы, вино и ткани. Он работал здесь некоторое время. Несколько его двоюродных братьев и сестер по линии матери организовали дело по продаже Тейлула, ликера из сахарного тростника. Сначала они продавали сам тростник, но, так как, их поля находились в двадцати милях от города, им было легче доставлять несколько ящиков с бутылками, чем множество повозок тростника – и намного прибыльнее.

Он знал, где искать Урвена; прямо в гуще всего этого where the great stone cross that
was the waterfront joined.

Псижик не вопил, как обычно. Он просто сидел там, смотря сквозь толпу и за цветные мачты судов на юг, на то место, где залив выходил в море. Его кожа цвета кости выглядела бледнее обычного, но когда серебристые глаза нашли приближающего Мере-Глима, они были полны жизни.

«Ты хочешь знать, не так ли?» сказал он.

Секунду Мере-Глим затруднялся с ответом, случай с деревом оказал на него сильное действие. Но он позволил словам снова формировать его мысли.

«Мой кузен сказал, что видел что-то в море»

«Так и было. Оно почти здесь»

«Что почти здесь?»

Старый священник пожал плечами. «Ты знаешь что-нибудь о моем ордене?»

«Немного»

«Немногие знают. Мы не учим сторонних нашим убеждениям. Мы даем советы, мы помогаем»

«Помогаете с чем?»

«Изменения»

Мере-Глим моргнул, пытаясь найти в этом ответ.

«Изменения неизбежны» продолжил Урвен. «Поистине, изменения священны. Но они не должны быть должным образом направлены. Я пришел сюда направлять; Ан-Ксилил – и городской совет – «Организм», который они так тщательно контролируют – не слушают»

«У них есть советник – Хист»

«Да. И их советник несет изменения, но не те, что должны поощряться. Но они не слушают меня. По правде говоря, здесь никто меня не слушают, но я стараюсь. Каждый день я прихожу сюда и стараюсь оказать хоть какое-то влияние»

«Что грядет?» упорствовал Глим.

«Ты слышал об Артеуме?» спросил старик.

«Остров, с которого вы, Псижики, приходите» ответил ему Глим.

«Он был отстранен от мира однажды. Ты знал об этом?»

«Нет»

«Такие вещи случаются» он кивнул, казалось больше себе, чем Мере-Глиму.

«Что-то было отстранено от мира?» спросил он.

«Нет» ответил Урвен, понижая голос «Что-то было отстранено от другого мира. И оно пришло сюда»

«Что оно будет делать?»

«Я не знаю. Но я думаю, это будет нечто очень плохое»

«Почему?»

«Это слишком сложно объяснить» вздохнул он «И даже, если бы ты понял мое объяснение, оно бы не помогло. Мундус - наш мир - это очень тонкая штука, знаешь ли. Только определенные правила, удерживают его от возвращения в Бытие/Небытие.

«Я не понимаю»

Псижик помахал руками «Лодки вон там – не затонувшие, а те, что плавают – паруса и канаты, что их удерживают, контролируют их – натяжение должно быть как раз таким, чтобы они могли приспосабливаться к меняющемуся ветру, если будет шторм их, возможно, даже придется убрать…» Он помотал головой. «Нет, нет – я чувствую канаты мира, и они натянуты слишком сильно. Они тянут в неверных направлениях. И это никогда не бывает к лучшему. Это то, что случилось в дни, до того, как впервые был зажжен Драконий Огонь…»

«Ты говоришь об Обливионе? Я думал, что Обливион не может больше вторгнуться сюда. Я думал Император Мартин…»

«Да, да. Но не все так просто. Видишь ли, всегда имеются лазейки»

«Даже когда их не в чем сделать?»

Урвен ухмыльнулся, но не ответил.

«Так значит это-город» сказал Мере-Глим. «Он из Обливиона?»

Священник так яростно замотал головой, что Мере-Глим подумал, что она может отвалиться.

«Нет, нет, нет… или да. Я не могу объяснить. Я не могу… Уходи. Просто уходи.

У Мере-Глима уже разболелась голова от этого разговора. Ему не нужно было просить дважды, хотя, по сути, так и было.

Он побрел, чтобы найти своих кузенов и приобрести бутылочку Тейлула. Аннаиг могла немного подождать.