Молодая девушка с бледной кожей и длинными черными кудрями и аргонианин в тускло-зеленой чешуе и с шоколадного цвета гребнем сидели на полусгнившей вилле в Лилмоте, известном как "гнилая жемчужина Чернотопья".

- В конце-концов ты прикончишь меня, - произнес аргонианин задумчивым тоном. Тусклый свет струился сквозь щели в крыше, освещая ящеричьи черты.

- Не то что бы я прикончу, но кто-нибудь может, - ответила она, отбрасывая тугие кольца волос с лица и поглаживая изящный орлиный нос. Серо-зеленый взгляд ее устремлен был в пространство позади аргонианина.

- Так в итоге-то то же самое, - прошипел он.

- Да брось, Глим, - сказала Аннаиг. Она покачивалась в огромном кожаном кресле своего отца, сложив руки за головой: "Мы не можем пропустить это.

- Ну, думаю, безопасно будет сказать, что можем, - ответил Мер-Глим. Он развалился на низенькой кушетке, свесив руку над кипарисовым столиком, подставкой которому служила фигурка крадущегося воина-хаджита. Аргонианин казался всего-лишь силуэтом, так как окна кабинета позади него, задрапированные белым занавесом, были залиты солнечным светом.

- У нас есть чем заняться помимо этого, - он щелкнул блестящим черным когтем по столу.

- Ты можешь оставаться здесь, на вилле своего отца, и пить вино, - на стол опустился второй коготь... - Или возьми вина с собой в доки и выпей его там, - третий... - Выпей немного здесь и немного в доках …

- Глим, сколько времени уже прошло с тех пор, как мы с тобой начали искать приключений?

Ленивый взгляд аргонианина блуждал по ее лицу...

- Если под приключениями ты имеешь в виду некоторые утомительные или опасные упражнения, то не так много. Да и вообще не настолько долго.

Он потряс пальцами обеих рук, словно пытаясь стряхнуть с них что-то липкое, - характерный признак волнения для жителей Лилмота. Перепонки между пальцами стали прозрачно-зелеными…

- Ты опять читала?

Это прозвучало как обвинение, как будто "чтение" было преступлением хуже детоубийства.

- Немного, - призналась она, - “А что еще мне остается делать? Здесь так скучно. Ничего никогда не случается.

- Ну во всяком случае не потому, что ты не стараешься, - ответил Мер-Глим. - Нас чуть не арестовали во время твоего последнего "маленького" приключения.

- Да, но разве ты чувствуешь себя живым? - сказала она.

- Мне не нужно "чувствовать" себя живым, - ответил аргонианин, - Я и так живой, каковым бы и хотел остаться.

- Ты знаешь, о чем я говорю.

- Хмм, смелое утверждение, - фыркнул он.

- Ну я вообще-то смелая девушка, - она выпрямилась в кресле. - Ну Глим, это же крокодил-оборотень. Я уверена в этом. И мы можем получить доказательства.

- Во-первых, - сказал Мер-Глим, - крокодилов-оборотней не существует. Во-вторых, даже если бы они и существовали, чего ради мы должны беспокоиться о доказательствах?

- Потому . . . ну, потому что людям было бы интересно узнать. Мы могли бы прославиться. И он опасен… В том районе всегда исчезали люди.

- В Гниющем дне? Естественно, это же самая мрачная часть города.

- Подумай сам, - заметила она, - людей находят перекушенными пополам. Кто еще мог бы сделать это?

- Обычный крокодил. Да много кто, вообще-то. Если приложить определенные усилия, то и я смогу, - он снова беспокойно пошевелился. - Если уж ты так уверена в этом, то пусть твой отец велит заместителю по охране Эттену отправить туда несколько стражников.

- Ну а если я ошибаюсь? Тогда отец будет выглядеть глупо. Я о том и говорю, Глим: мне нужно убедиться, найти какие-нибудь доказательства. Я следила за ним…

“Что-о-о?” - от изумления его рот широко открылся.

- Он выглядит, как человек, Глим, но передвигается по каналам, как аргонианин. Я поэтому и обратила на него внимание. И когда я осмотрела место, откуда он вышел… я уверена, что первые несколько следов были оставлены крокодилом, и только потом человеком.

Глим закрыл рот и потряс головой: “Или человеком, идущим по следам крокодила. Вообще-то есть зелья и амулеты, позволяющие даже вам, задохликам, дышать под водой.”

- Но он все время так делает. Зачем ему это? Помоги мне убедиться, Глим.

Ее друг издал долгий свистящий звук: “Тогда может, выпьем еще вина?”

- Если мой отец еще все не выпил.

- Отлично!

Она восторженно захлопала в ладоши: “Замечательно! Я знаю его распорядок дня. Он не вернется в свое логово до наступления ночи, так что нам пора выдвигаться".

- Логово?

- А где же ему еще жить? Конечно в логове.

- Ну хорошо, в логове так в логове. Веди.

***

- Наконец-то мы здесь! - подумала Аннаиг.

Их путь лежал с холмов старого Имперского квартала в древнее сердце Лилмота - Гниющее дно. Когда-то здесь жили и имперцы, давным-давно, когда Империя впервые навязала свою волю и архитектурный стиль людям-ящерам Чернотопья. Теперь только самые отчаянные или полные глупцы обретаются в этом районе, где редко проходят патрули: беднейшие из бедных, политические противники правящей аргонианской партии Ан-Зайлил, преступники и монстры.

Они достаточно легко нашли логово - обжитой угол строения, настолько старого, что первый этаж оказался полностью погруженным в илистую грязь. Остальное было заброшенным и шатким, - обычное явление для этой части города. Странно только то, что дом не кишел крысами - встретилась лишь одна. Дом был обставлен в основном хламом, однако там было и несколько хороших кресел и вполне приличная кровать.

Это все, что им удалось заметить, прежде чем они услышали голоса с той же стороны, откуда пришли и сами - надо сказать, это был единственный путь. Аннаиг и Глим отступили в угол - стены здесь оказались каменными. Единственный выход отсюда вел по старой лестнице и дальше по дряхлому каркасу здания. Аннаиг поинтересовалась, что это за сорт древесины - если это вообще была древесина - могла так долго сопротивляться разрушению. Стены и пол были сделаны из чего-то, похожего на бумагу, так что им пришлось осторожно продвигаться по балкам.

Глим затаился: вошедшие люди смотрели вверх - не прямо на них, но в их направлении.

Аннаиг достала маленькую бутылочку из левого кармана куртки и выпила ее содержимое. На вкус оно было похоже на дыню, но намного более горькое.

Она чувствовала, как наполняются и пустеют легкие, как эластично сжимаются мышцы. Сердце, казалось, вибрировало, а не билось, и самое странное - она не могла назвать это чувство страхом.

Легкий шум внизу стал громче, словно она оказалась посреди них.

- Где он? - спросила одна из фигур внизу. Было сложно определить, кто это, в тусклом свете, но один казался темнее, чем остальные, возможно, он был данмером.

-Он будет здесь, - сказал другой. Он - или, может, она - был, очевидно, хаджитом, все его движения были кошачьими.

- Конечно, - произнес третий голос. Аннаиг смотрела, как человек, за которым она следила последние несколько месяцев, присоединился к остальным. Его так же нельзя было разглядеть на таком расстоянии, но она увидела знакомый горб, и воображение дорисовалj детали грубого лица и непричесанные волосы.

- Принес? - спросил хаджит.

- Да, просто протащил под водой.

- Это, наверно, нелегко, - ответил хаджит, - Я всегда удивлялся, почему ты не используешь аргониан для этого?

- Я не доверяю им. Кроме того, у них есть специальные угри, натренированные для охоты за аргонианцами, которые пытаются пересечь внешний канал. А вот меня им заметить сложнее, особенно если я обмажусь их слизью.

- Отвратительно. Ты же можешь бросить эту работу.

- Пока мне за нее платят - нет.

Он стянул с себя рубашку и горб исчез: "Посмотри. Если хочешь, можешь даже попробовать".

- О, даэдра и боги! - выругалась Аннаиг, которая все еще стояла, согнувшись, на балке. - Это не крокодил-оборотень, а торговец скумой.

- В конце-концов ты прикончишь меня, - сказал Глим.

- Не то что бы я прикончу, но кто-нибудь может.

- Так в итоге-то то же самое.

Вот теперь Аннаиг была точно уверена, что чувство, которое она испытывает - это страх. Абсолютный, ужасный, животный страх.

- Кстати, - сказал хаджит внизу, понижая голос, - Кто те двое наверху?

Мужчина посмотрел наверх.

- Ха! Если б я знал”, - сказал он, - Не мои.

- Надеюсь, что нет. Я послал Патча и Фликса наверх прикончить их.

- Ч-чтоб их, - прошипела Аннаиг, - Вперед, Глим.

Как только она выпрямилась, что-то просвистело в воздухе рядом с ней, и пронзительный крик вырвался из ее горла.

- Я так и знал, - огрызнулся Глим.

- Давай двигайся, мы должны выбраться на крышу.

Они бежали, прыгая по стропилам, кто-то кричал позади них. Аннаиг слышала звуки их шагов… и почему она не услышала их раньше? Какая-то магия?

- Здесь, - сказал Глим. Она увидела - часть крыши подломилась и упала на стропила, образуя скат. Они взобрались наверх; что-то горячее и влажное пыталось вырваться из груди, и она в отчаянии подумала, что ее могли ранить стрелой.

Они выбрались на крышу ... и оказались на пятидесятифутовой высоте.

Аннаиг достала две бутылочки и протянула одну Глиму: “Выпей это и прыгай”.

- Что? Что это?

- Это… я не уверена… Это должно позволить нам взлететь.

- Должно? Где ты взяла это?

- Это что, важно?

- О Тал! Ты сделала это сама, не так ли? Без рецепта… А помнишь то зелье, которое должно было сделать нас невидимыми?

- Так ты и стал невидимым в каком-то смысле.

- Ну да, моя кожа стала прозрачной. Да я же выглядел, как ходячий бурдюк с потрохами!

Она выпила свою бутылочку: "Нет времени, Глим. Это наша единственная надежда”.

Их преследователи были уже совсем близко, так что она прыгнула, успев подумать, стоит ли махать руками или…

Но она не взлетела… просто падала и пронзительно кричала.

Однако, падение было не таким стремительным, сменившись чем-то вроде планирования. Ветер нес ее, словно мыльный пузырь. Аннаиг услышала, как на крыше закричали люди, и повернувшись, увидела Глима, плывущего вслед за ней.

- Вот видишь? - сказала она. - Тебе нужно больше верить в меня.

Аннаиг едва закончила фразу, как они начали падать снова…

***

Спустя какое-то время, побитые, злые, воняющие мусором, который смягчил их падение, они вернулись на виллу. Там они нашли отца Аннаиг в том же кресле, где она сидела этим утром. Несколько мгновений девушка смотрела на него, на его бледные пальцы, сомкнутые на бутылке вина, на жидкие седые волосы. Она пыталась вспомнить человека, которым он был до смерти ее матери, до того, как Ан-Зайлил отобрала Лилмот у Империи и опустошила их имения.

Она не могла понять его.

- Пойдем, - сказала Аннаиг Глиму.

Они взяли три бутылки вина из погреба и поднялись по винтовой лестнице на верхний балкон. Девушка зажгла маленький бумажный фонарик, и его свет наполнил два изящных хрустальных кубка.

- За нас, - произнесла она тост.

Они выпили.

***

Внизу расстилался старый имперский Лилмот… Разрушенные остовы особняков, увитые виноградом, и земля, заросшая пальмами и бамбуком, - все было черно кругом, словно вырезано из темного бархата, и лишь кое-где тускло освещалось фосфоресцирующей плесенью или бледно-желтыми светлячками, безобидными родственниками смертельных блуждающих огоньков, что живут в глубине болот.

- Ну вот, - сказала Аннаиг, вновь наполняя свой кубок, - Разве ты не чувствуешь себя более живым?

Он медленно моргнул и ответил: “Ну, теперь я определенно лучше чувствую контраст между жизнью и смертью”.

- Это лишь начало, - сказала она.

Прошло несколько мгновений...

- Нам повезло, - произнес Глим.

- Я знаю, - ответила она, - Но…

- Но что?

- Ну хорошо, это был не крокодил, но мы можем, по крайней мере, доложить о торговцах скумой заместителю по охране.

- Тогда они переберутся в другое место. И даже если охрана поймает их, это будет всего лишь каплей в океане. Невозможно прекратить торговлю скумой.

- Конечно невозможно, особенно, если никто и не пытается, - пробурчала Аннаиг. - Не обижайся, Глим, но я хотела бы, чтобы мы все еще подчинялись Империи.

- Я и не сомневаюсь. Тогда твой отец все еще оставался бы богатым человеком, а не малооплачиваемым советником Ан-Зайлил.

- Это не совсем так. Просто… во времена Империи существовала справедливость. Существовала честь.

- Тебя тогда еще и на свете не было.

- Да, но я могу читать, Мер-Глим.

- Но кто пишет эти книги? Бретонцы… Имперцы…

- Все это пропаганда Ан-Зайлил. Империя возрождается. Тайтус Мид начал восстанавливать страну, теперь его сын Аттребус идет по стопам отца. Они возвращают равновесие в мир, а мы - мы тут просто мечтаем и ждем, что дела сами собой наладятся.

Аргонианин пожал плечами: "Есть места и похуже Лилмота".

- Но есть места и получше. Места, где мы можем побывать, где мы сможем увидеть разницу.

- Ты опять об Имперском городе? Мне нравится здесь, Ан. Это мой дом. Мы знаем друг друга еще с тех пор, как вылупились из яйца, и если ты не знала, что можешь говорить со мной практически о чем угодно, то теперь знаешь. Но покинуть Чернотопье… ты не сможешь заставить меня сделать это. Даже и не пытайся.

- Но разве ты не хочешь большего от жизни, Глим?

- Еда, выпивка, развлечения - разве кому-то нужно большее? Вот от этого человеческого желания "почувствовать разницу" и случаются все неприятности в мире. Люди, полагающие, что знают, что будет лучше для всех остальных; люди, верящие, что знают, в чем нуждаются остальные, никогда не беспокоятся о желаниях других. Вот что распространяет ваш Тайтус Мид, свою версию того, как должен быть устроен мир, не так ли?

- Есть такие вещи, Глим, как правда и ложь... добро и зло...

- Ну, если ты так говоришь…

- Принц Аттребус спас целое поселение твоих сородичей от рабства. Как ты думаешь, что они будут чувствовать по отношению к Империи?

- Мои сородичи знали, что такое рабство, и во времена старой Империи. Мы знали это очень хорошо.

- Да, но ведь оно закончилось во времена Кризиса Обливиона. Послушай, ты можешь представить, что было бы, если Мерунес Дагон победил, если бы Мартин не уничтожил его…

- Мартин и Империя не воевали с ним в Чернотопье, - подняв голос, ответил Глим. - А Ан-Зайлил воевала. Когда открылись врата, аргониане обрушились на них с такой яростью и мощью, что командиры Дагона вынуждены были закрыть их.

Аннаиг поняла, что отдаляется от друга; ее пульс участился. Атмосфера явно становилась накаленной. Секунду она изумленно смотрела на него.

- Да, - наконец сказала она, когда напряжение несколько спало, - Но без самопожертвования Мартина Дагон мог, в конечном счете, захватить и Чернотопье, чтобы сделать этот мир своей спортплощадкой.